— Захватил его я! Я первый начал там убивать. И убил бы там всех. Или вы сомневаетесь? Я освободил вас, и отправил убивать. Вы приняли моё командование. Вы мои воины. Вся вчерашняя и сегодняшняя добыча — моя, потому что это моя битва. Или хотите вернуться в трюм, кормить морских блох?

— Нет! — Закричали «греки». — Ты нас туда не загонишь?!

Остальные стояли понурясь. Почти все бывшие рабы, были измождены. Многие из них имели долго незаживающие язвы от натёртостей на лодыжках.

— Вы недавно в плену? — Спросил я.

— Десять дней! — Крикнули из другой группы. — Это венецианцы! Неблагодарный народец. Им всегда мало.

— Заткни пасть! — Крикнул громила.

— А то что?!

Громила шагнул в сторону белокурого юноши лет шестнадцати.

— А то, ноги вырву!

— Эй! — Крикнул я. — Мы не закончили. Потом вырвешь. Я готов тебя убить, а ты готов умереть?

— Готов! — Рявкнул противник.

— Я понимаю, что вы, — я ткнул пальцем в «греков», — все против меня. Поэтому, если я его убью, то и вас всех следом. Так?

— Это не по правилам! — Крикнул давешний «грек», активничавший при освобождении третьей джонки.

— Какие правила ты имеешь ввиду? — Спросил я. — Есть такие правила? — Спросил я команду.

— Нет! — Прокричала толпа. — Противников за борт!

— Правильно, — сказал я. — А теперь с тобой….

Я подошёл к громиле, стоявшему широко расставив ноги и положив ладони на рукояти тесаков.

— Ты как предпочитаешь умереть? Красиво, или в дерьме? — Невнятно пробормотал я.

— Чего? — Спросил он, чуть согнувшись вперёд, а потом выпрямился. — Красиво!

Его внутренности вывалились на палубу синими змеями.

— Не угадал, — сказал я, пряча кинжалы. — В дерьме…

Я оглядел палубу.

— Всех недовольных за борт, Рауль!

— Экий вы, дон Педро… Решительный. Не ожидал… Не ожидал… О каком каперском свидетельстве вы упоминали? Я не видел его в ваших бумагах.

— Я его потерял, но оно было.

— И с кем же вам дозволено воевать? И кем оно подписано? Если не секрет…

— Секрет, сэр Людвиг.

— Какой вы многоликий, дон Педро…

— Как и вы, сэр Людвиг.

Они разом рассмеялись.

— Что дальше делать будем? — Спросил отсмеявшись Ван Дейк. — Вы обзавелись целым флотом и солидной командой. Но мне-то надо спешить. Оба моих нанимателя стонут и плачут, как хотят вернуться домой.

— Делайте, что хотите, сэр. Но домой один вы не дойдёте. Слишком вы жирный и беззащитный. Вам в Малакке надо прибиться к каравану, но до Малакки ещё добраться надо. Тоже не фунт риса.

— Причём тут рис?

— Присказка такая. «Не так просто» — означает.

— А вы, что делать будете?

— Отдохну здесь, наберу припасы, разберусь с наследством, — я обвёл рукой снующих по палубе моряков. — Там видно будет. С синцами здесь ещё пообщаться надо.

— Посла надо бы отпустить. В Малакке я вынужден буду рассказать об инциденте. По папской булле это территория Португалии. Вы выяснили, куда направлялось посольство?

— В том-то и дело, что к султану Махмуд Шаху.

— Фактически, к вражеской, по отношению к Португалии, стороне.

— С грузом пороха, между прочим.

— Отдайте его мне, дон Педро. Я передам его губернатору Малакки. Сообщу, что вы здесь чинитесь. Вам всё равно придётся им передать часть добычи.

— Ладно! Пойдёмте в Малакку вместе, капитан. Пополним припасы и отвалим. Денька через два. Там всё обскажем, как было, сдадим имущество.

— Вы, только, посла из трюма выньте. Особа императорских кровей всё же…

— Вынул ещё вчера. Это я так… Для того, чтобы бывшие рабы его не растерзали. Посол ведь со своими адмиралами, идя сюда, встречных купцов грабили. Через одного. Часть их флотилии с «честно награбленным» добром вернулась в «поднебесную». Все эти, освобождённые мной моряки, из их экипажей. Оставшиеся в живых.

— Будет повод получить от синцев политические и торговые привилегии.

— О чём вы говорите, сэр Людвиг?! С синцев вы не получите и шерсти клок. Они не стали выкупать своего императора, когда тот попал в плен, а просто заменили его на троне на его брата. И ещё обвинят нас в разбойном нападении на их посла. А рассказы бывших рабов, либо оставят без внимания, либо тоже извратят. Например, скажут, что всех подобрали в море, а на вёслах они работали за еду. Ещё и должны останутся.

Капитан Людвиг удивлённо смотрел на меня.

— Но это же бесчестно!

— А кто сказал, что понятия чести у нас с ними одинаковые? Для них, всё, что идёт на благо империи — честно и достойно, а победа обманом — наиболее почётна, потому что позволяет победить с меньшими потерями.

— Вы говорите так, как будто знаете их очень давно.

— Так и есть. По письменным источникам. Читал много в детстве.

— Тогда их лучше притопить.

— Правильно. Нету тела, нету дела. Есть у меня одна мысль.

— Неужели вы один захватили целый корабль? Их же там было, как говорят синцы, пятьдесят человек.

— Темно было. Они меня не видели, а я их не считал.

Глава 5

— Э-э-э… Посол! Из-за уважения к вашему императору я снисхожу до того, чтобы освободить вас и ваших людей, а также передать вам в пользование одну парусно-вёсельную джонку. Без гребцов, конечно. Наш почётный эскорт проводит вас в порт Малакка и передаст в руки его губернатору. В вашей верительной грамоте ошибочно указано, что это Махмуд Шах. Захваченное нами имущество, как товары, так и ваших рабов, мы также передадим губернатору Малакки.

— У нас на берегу ещё много товара и запасов.

— Мы позволим вам забрать всё, не беспокойтесь. Снарядите для этого своих людей. Мы им поможем. Принимайте корабль, господин посол.

— Капитан-адмирал! — Обратился Рауль. — Ребята просятся на берег. Говорят, всё тело чешется в разных неприличных местах, так баб хотят.

— Боюсь спросить… Но сколько у них на теле неприличных мест?

— Не знаю, капитан. У всех по-разному.

Рауль скромно потупил взор. Не смотря на несколько лет проведённых на вёсельной палубе, Рауль сохранил стройность и осанку, присущие высокородным донам.

— Сколько их всего? Чесоточных?

— Семьдесят шесть.

— Так… Делим на три. Получается почти по двадцать шесть. Нормально. Готовь к увольнению на берег первых двадцать шесть человек. Половина надёжных, половина нет. Разведи сплочённые группы по разным сменам. Понял?

— Не очень.

— Сделай так, чтобы в увольнение, или на борту не собирались друзья. Не хватало нам бунта на корабле. Ну… Да… Людвиг присмотрит. Не удивляйся, если он наши джонки на прицел своих пушек возьмёт. Сам останешься на борту. Завтра гульнёшь. И за синцами смотрите лучше.

— Понятно, капитан.

— Но сначала проведём разведку.

Мы вошли на маленькой джонке в бухту и на вёслах продвинулись к устью реки. Пришвартовались справа, где был крутой берег и очень удобная для схода площадка. Все сошедшие на берег матросы были одеты в кирасы и шлемы, у многих в руках имелись щиты и копья. Мы не знали, как нас встретят аборигены, и остались ли на берегу китайцы.

— Первая десятка вперёд! — Скомандовал я. — Мародёрам и насильникам что?

— Смерть, капитан!

Разведчики, разделившись на двойки, рассыпались по посёлку.

Хижины начинались метрах в пятидесяти от берега реки и занимали площадку примерно сто на сто метров. Жителей в посёлке не наблюдалось.

— Нет никого, капитан, — послышались голоса.

Вторая десятка вперёд! — Скомандовал я. — Мародёрам и насильникам что?

— Смерть, капитан!

Вторая группа побежала вдоль берега реки в джунгли.

Через полчаса разведчики вернулись с добычей: двумя дикими свиньями, двумя дикими куропатками и пацанёнком лет пяти. На джонке мы нашли большой медный котёл, который матросы вытащили на берег и установили на имевшееся в деревне кострище, прямо на стоящие вокруг него валуны, налили в него воду и стали разделывать добычу.