Кстати, вот еще вопрос — почему они ведут себя так, как будто я — обычный нарушитель дорожного движения? Не знают, с кем имеют дело?

«Просто Криминальную полицию поздно предупредили, — резонно прозвучал во мне голос „специалиста по убийствам“. — Оперы направили в засаду ближайший пост дорожной полиции, а основные силы на подходе. У тебя есть несколько минут, чтобы смыться. А потом никакая броня тебя не спасет…»

Верно, подумал я. Но дела это не меняет, буду прорываться к звездолету…

Автомобили полиции надвинулись так близко, что я различал лица водителей за ветровыми стеклами. Я резко повернул влево и выскочил на встречную полосу магистрали, она была свободна. Желтый корпус ближайшей полицейской машины чиркнул фарой по задней части фургона, завизжали покрышки. Через секунду я оставил машины далеко позади. И увидел в боковое зеркало, как полицейские тормозили и разворачивались.

Я мчался к повороту на грунтовую дорогу. Черт возьми, один поворот и все, можно считать, что я у цели! Но автомобиль, стоящий в самом начале узкой грунтовки, не сдвинулся с места. Объехать его не представлялось никакой возможности: дренажная канава, что тянулась вдоль магистрали, подходила к повороту, ныряла в трубу под грунтовкой и незамедлительно выныривала из этой трубы с другой стороны дороги, не оставляя никакого места для объезда. Я не мог даже таранить треклятую машину полиции: слишком крут был поворот. Попытайся я это сделать — и окажусь в канаве.

Сзади раздались выстрелы. Пули зацокали по асфальту справа и слева от фургона. Полицейские били по колесам. Я выжал из своего армейского приятеля все, на что он был способен, и промчался по магистрали мимо машины, загораживающей путь к звездолету.

Что делать дальше, я не знал. И только смотрел вперед, пытаясь что-нибудь придумать.

Полицию вызвал Пак, больше некому, мелькнула мысль. А если он узнал, куда я еду, значит, ментальной защиты у меня нет…

Это были не те соображения.

Передо мной расстилался бесконечный пустой коридор с темным асфальтовым покрытием, залитый оранжевым светом фонарей. Куда ехать? Впереди машины и вертолеты Криминальной полиции. А может быть, и целая танковая бригада. Они боятся репортера года Дэниела Рочерса, как огня…

Мысли путались. Сзади нарастал вой сирены.

С Кларком что-то случилось, пришла следующая мысль, надо связаться с Ланцем…

И как только я подумал об этом, все изменилось, и во мне проснулась надежда на спасение. Боже, мысленно воскликнул я, как все просто!

Я выхватил из кармана сотовый телефон, вышел в сеть ГКС и набрал код электронной связи с бортовым компьютером частного звездолета журналиста Рочерса.

На дисплее «мобильника» возникло изображение зала управления. Я увидел крошечную фигурку Глэдис. Она сидела рядом с пилотским креслом. А в нем полулежал Кларк, склонив голову на грудь.

— Бортовой компьютер Ланцелотт к вашим услугам, мистер Рочерс, пророкотал «мобильник»: Ланц знал, что код электронной связи с ним знает один человек на свете — я. Глэдис вскинулась и испуганно завертела головой по сторонам. Ланц говорил со мной, включив внутренние динамики. Она слышала его, значит, услышит и мой голос.

— Что с Кларком? — это был первый вопрос, который я задал, несясь на неимоверной скорости навстречу банде Криминальной полиции. — Что случилось?

— Дэн! — вскрикнула Глэдис. И тут я увидел, что в руках у нее носовой платок, а мокрые волосы Кларка слиплись на лбу. Видимо, Глэдис делала мальчишке компресс.

— Член экипажа корабля Кларк Брайтер травмирован неизвестным лицом, отрапортовал Ланц. — Доставлен в звездолет другим членом экипажа, Глэдис Уолди. Травма не угрожает жизни пострадавшего. Физическое состояние опасений не вызывает. Кларку Брайтеру оказывается первая помощь.

Почему они выходили из звездолета? Кто ударил пацана? Не пострадала ли Глэдис?

Мне некогда было задавать вопросы. Главное я узнал: Кларк жив, самое страшное не случилось, остальное потом.

— Дэнни, где ты? — закричала Глэдис.

— Прости, Глэдис, — быстро сказал я. — Сейчас я буду разговаривать только с Ланцем. А ты пристегни Кларка к креслу и хорошенько закрепись сама. Ланц!

— Я вас слушаю, сэр.

— Свяжись со спутником, осуществляющим нашу связь и определи мое местоположение.

Через секунду раздался ответ:

— Я вас вижу, сэр. Вы движетесь по кольцевой автомагистрали со скоростью 100 километров в час. Ваши координаты в режиме реального времени в системе отсчета, выбранной…

Господи, взмолился я, только бы он успел добраться до меня раньше Криминальной полиции!

— Ланц, стартуй в режиме аварийной срочности! — скомандовал я. — Задача: посадка на автомагистраль в трехстах метрах впереди меня. Перед посадкой ты должен отсечь огнем метеоритных пушек автомобили, следующие за моим фургоном. Все понятно?

— Да, сэр.

— Действуй немедленно! А ты, Глэдис, не бойся и держись крепче.

Я прервал связь и снова уткнулся взглядом в бегущую полосу шоссе. Автомобили сзади следовали за мной в ста метрах, не приближаясь и не отставая. Видимо, дорожный патруль успокоился, потому что выполнил свою задачу: не дал мне улизнуть с магистрали и погнал навстречу группе захвата. Брать меня будут другие…

Я пытался сообразить, сколько времени понадобится Ланцу на то, чтобы стартовать и добраться до меня. Получалось, не больше минуты… Только бы он успел!

Я смотрел то на дорогу, то на циферблат часов на приборной панели автомобиля. И гнал, гнал вперед. Получалось, что на встречу с Криминальной полицией, навстречу своей гибели. Я мог бы немного притормозить, если бы уверился в том, что дорожная полиция не попытается взять меня своими силами.

Внезапно резкий свет ударил по глазам. На мгновение ветровое стекло превратилось в непроницаемую ослепительно-белую стену. Я зажмурился, а когда открыл глаза, увидел впереди, высоко в небе, серебристую каплю. От нее к земле тянулся световой конус, который теперь утыкался в шоссе где-то за моей машиной.

— Ланц! — заорал я.

Капля быстро увеличивалась в размерах, луч прожектора моего звездолета становился все ярче и ярче. Ланцелотт снижался и одновременно летел мне навстречу. Я уже мог различать выпущенные им короткие, как у истребителя, крылья и две иглы на носу. Это были метеоритные пушки.

Ланцелотт клюнул носом, и я увидел, как пушки задвигались, послушные командам системы наведения.

Я продолжал гнать с прежней скоростью, чтобы не усложнять расчеты Ланца при стрельбе и посадке.

Звездолет прекратил снижение и завис на высоте небоскреба. И здесь иглы на его носу озарились всполохами огня, земля под фургоном содрогнулась, и только потом я услышал, как сзади раздались взрывы. Я посмотрел в боковое зеркало. Далеко позади застыли две полицейские машины. Они были совершенно целехоньки, но не могли ехать дальше: магистраль перед ними разверзлась огромным черным зевом от одного края дороги до другого. Изо рва поднимались клубы белесого дыма или пара.

Я проорал короткую победную песнь. И пока кричал, Ланц со скоростью и четкостью, достойных всяких похвал, приземлился на шоссе. Я в считанные секунды покрыл разделявшее нас растояние и выскочил из фургона.

И в этот момент увидел в небе вертолеты полиции. Они вынырнули из-за ближнего лесного массива и, почти сливаясь с черным небом, гневно рокоча, устремились к звездолету.

— Поздно! — азартно закричал им я, остановившись у трапа. — Слышите, поздно!

В ответ по броне армейского фургона тяжело забарабанили пули, выпущенные из крупнокалиберного пулемета. От следующей очереди туго заныла суперсталь фюзеляжа Ланца. Я спрятал голову в плечи и запрыгнул в контрольную камеру:

— Ланц, стартуй!

И почувствовал легкую вибрация пола и давление стартовой перегрузки…

Я с трудом ввалился в зал управления. И первое, что притянуло мой взор панорама, развернутая на экране внешнего обзора.

Вертолеты были уже далеко внизу. Они беспомощно крутились над армейским фургоном. Он горел ярким факелом посреди шоссе.