Купленный мной на турецком базаре большой бумажный китайский зонт с драконами почти не защищал от солнца, пока я не закрасил драконов белилами, тоже купленными на рынке.

— Ты — принц Тарнате Мандар Саха? — Спросил меня чей-то тихий голос.

— Я, — ответил я, с трудом открывая глаза.

— Ступай за мной. Тебя удостоил своим вниманием «Великий и Могучий».

Выспавшийся, я был бодр и полон сил. Смеркалось. Вечерняя тень от дворцовых стен закрывала весь сад и половину восточной стены.

Оставив своё имущество, и кивнув наёмным слугам, поднявшим подарочный сундук, я пошёл следом за евнухом. Сразу от центрального входа во дворец на второй этаж шла широкая лестница. Холл второго этажа представлял собой большой крытый балкон и имел с обеих открытых сторон перила, около двенадцати мягких, стоящих на витых ножках, табуретов и две двери в противоположных стенах.

Меня проводили в правую. Мы прошли по короткому коридору, свернули за угол направо, прошли дальше мимо нескольких дверей и шагнули в распахнувшиеся, вроде как самопроизвольно.

Масляные лампы тускло освещали большой зал, постепенно погружающийся в вечерний сумрак. В центре зала стоял турецкий султан — правитель Османской империи, уже сейчас простирающейся от Алжира до Кавказа и ведущей успешные войны во всех направлениях одновременно. Я, изучая в своё время историю, никак не мог понять, как это им удавалось?

Я остановился в дверях, а евнух, подойдя к султану, что — то шепнул ему на ухо.

— А-а-а! Так это вы, принц! Или, всё же, султан? Наконец-то мы с вами встретились. Мой визирь внес в казну сумму, равную двадцати венгерским откупам. Чьё это золото? Говорят, вы украли его у своего сюзерена?

Сулейман Первый смотрел на меня, чуть напрягши нижние веки, и казалось, что он прицеливается сразу обеими глазами.

— Никакого сюзерена, великий султан, я не обкрадывал. Я всегда плачу положенную долю. Это были мои личные накопления. Я их хранил в казначействе компании, под ссудный процент. Сейчас — забрал.

— Диаш настолько богат, что у тебя такие накопления? — Султан вскинул брови.

— В Бразилии несметные золотые запасы. Как когда-то давно были в Испании.

— Интересно… — Проговорил султан. — Я слишком много про него слышу в последние годы. Особенно про его… эти… банки. И бумажные банковские билеты.

Султан достал откуда-то из-под халата стофунтовую банкноту и помахал ею в воздухе, прислушиваясь к её хрусту. Бумажка была большой и красивой. На одной стороне изображалась гевея бразильская — дерево, дающее каучук, и обозначение номинала: «100 золотых фунтов», с другой стороны купюры был вытеснен мой полупрофиль.

— Человек, изображаемый на деньгах, обычно, — правитель страны. Кто это?

— Я, — ответил я.

— И кто это — вы?

— Я — Педро Диаш, лорд-представитель короля Англии Генриха Восьмого, герцог Бекингема, правитель Бразилии, султан Явы и Малакки. Ну и… испанский наместник островов Пряностей.

— Интересно… — Протянул султан. — И к чему такие сложности в получении нашей аудиенции? Если вы — представитель короля Англии?

— Нам бы не хотелось, чтобы мой визит выглядел, как официальный союз Англии и Османской империи. Мы бы хотели представить нашу помощь как частную инициативу принца Мандар Саха.

— Кто это — мы? И какая помощь?

— Мы — это король Англии, Орден Христа и я.

— Снова тамплиеры, — вздохнул султан. — Почему я не удивлён? И какую помощь мне предлагают рыцари храма?

— Помощь в победе над Испанией и захват Рима.

— Вы поможете вернуть магометанство в Иберику?! — Недоверчиво воскликнул султан.

— Да, — сказал я. — И на север Африки. Я готов лично возглавить ваш флот и войска в походе на Великую Римскую Империю. Я — принц Мандар Саха по прозвищу Араби.

Султан подошёл ближе и заглянул мне в глаза.

— Ты магометанин?

— Да, я чту Коран, — не соврал я.

— Хе-хе-хе, — посмеялся визирь. — Ловко ты нас… убедил, уважаемый… э-э-э… Араби.

Дворец визиря Альяса Мехмед Паши был едва ли не шикарнее дворца султана, по крайней мере внешне. Формой он походил на Софийский собор и был трёхэтажным, но так как стоял в низине возле самого моря и имел лишь пять примыкающих друг к другу зданий, выглядел скромнее. Но сад имел более старый и поэтому более тенистый.

Я подошёл к плодоносящему дереву и сорвал инжир.

— Вы не в обиде на меня? — Спросил я. — Я не мог назваться иначе. Все, особенно венецианцы, должны были считать меня принцем далёких Малаккских островов.

— Я нисколько не обижен на вас. Да и как я могу обижаться за столь дорогие подарки.

— Но вы всё отдали в казну императора…

— У нас так принято. Я на службе у султана и иных доходов, кроме дара правителя, у меня не должно быть.

— Даже подарков?

— Все подарки мы обязаны сдать в казну, так как это — суть подарки султану, то есть, не мне, а моей должности. Святейший наказывает за мздоимство.

Я с уважением покачал головой и нахмурился.

— Серьёзно. Тогда предлагаю обсудить наши дальнейшие действия. Когда я могу приступить к формированию флота и войск?

— Меня просили узнать, как вы себе это представляете? Вы хотите напасть на Рим и Испанию? Какими силами? Не силами же крестоносных рыцарей?

— Не я хочу напасть, а вы хотите напасть и нападёте, но моими силами. У меня могут собраться до двадцати тысяч воинов Малаккского и Яванского султанатов. Приплывут они, естественно, на моих кораблях. На военных кораблях. Вы знаете, у нас в Бразилии льют очень неплохие пушки.

Визирь недоверчиво покривился.

— И когда они приплывут, ваши воины? За ними ещё корабли посылать надо? До Индии путь не близкий. Это долго.

— Мои корабли уже должны быть рядом. Я послал за ними почти год назад. Они идут через Бразилию. Там корабли переоборудуют, снарядят пушками, ядрами, а также, всем необходимым, и отправят к Истамбулу.

Визирь смотрел на меня удивлённо. Мы сидели в маленькой беседке из белого камня, расположенной в центре круглого искусственного озера. По озеру среди кувшинок плавали лебеди.

— У меня в Англии дома тоже беседка с лотосами и ручные лебеди, — сказал я, как бы, между прочим и вздыхая.

— Надо иметь большое желание навредить Риму, чтобы оставить дом с лебедями, — усмехнулся визирь. — Чем вас расстроил Рим?

— Меня? Расстроили? Нисколько. Я выполняю волю главы ордена. Я — рыцарь, великий визирь. Рыцарь в тринадцатом поколении.

— Когда-то давно рыцари воевали за своего Бога, а сейчас между собой.

— Мы и сейчас воюем за своего Бога. Каждый за своего.

— Бог един, — насупился визирь.

— Это мы и хотим доказать. Рим утратил чистоту веры и, с целью обогащения, занимается расколом. Слышали про недавно образованный «Великим Престолом» орден «Иисуса»?

— Мне докладывали о нём. В этом ордене нет ничего ни от Бога, ни от пророка Исы. Как, в прочем и в истинном ордене Храма.

Я посмотрел на визиря, но не стал спорить. Я был с ним согласен, но обсуждать это с я не хотел. Только позволил себе одну реплику:

— Клятва предков крепче стали и не мне осуждать их, не зная первооснов.

— Это — да, — согласился визирь, бросив на меня быстрый взгляд. — Куда вы намереваетесь напасть?

— Полагаю, нам нужен плацдарм, с которого можно нападать и на Рим, и на Испанию. Надо захватить один из портов.

— Год назад испанцы потопили флот адмирала Барбаросса [71] и захватили Тунис. Может быть начать с него? Всё равно весь флот Карла сейчас там. Они сразу заложили крепость в Голетте и ускоренно возводят каменные стены.

— Флота Карла Пятого в Тунисе нет. Там только пиратские галеры. Поэтому Тунис не интересен. Я предпочитаю захват Мальты.

— Но это…

Мехмед Паша никак не мог подыскать «приличное слово».

— Вы хорошо знаете Мальту? — Спросил он.

— Вообще не знаю, — рассмеялся я.

— Но, как тогда? — Визирь воззрился на меня.